Петер Хюбнер об искусстве женщины
CLASSIC-LIFE: Господин Хюбнер, вы создали целую серию работ под общим названием “Искусство женственности”. 16 из них носят подзаголовок “Привязанность”, а 16 других - “Гармония”.
Когда вы слушаете их, вы понимаете, что все они каким-то образом связаны друг с другом. Можете ли вы рассказать нам что-нибудь об этом?
ПЕТЕР ХЮБНЕР: Yes, Прежде всего, “женственность” – это деликатная тема – в то время, когда все больше и больше женщин, особенно на высоких должностях, “стоят на своем” публично.
Как и вся природа, микрокосм музыки представляет нам созидательные силы, поддерживающие силы и разрушительные силы.
В развитых культурах человечества принципы “сохранения” приписывались женскому началу, а “созидание” и “разрушение” – мужскому.
Я перенес принципы сохранения из микромира музыки в композицию и применил их в фуге для пяти голосов.
В процессе работы тема фуги может быть многократно изменена, не затрагивая музыкальный элемент женского рода.
В этом отношении каждое из 16 произведений представляет собой вариации на одну и ту же женскую тему. Именно поэтому они отличаются друг от друга. Вдаваться в подробности означало бы слишком много объяснять – вы и так все слышите.
Однако для этого есть и особая причина: все 16 работ в серии связаны друг с другом. Можно подумать, что они легко запоминаются, и что музыканты предполагают, что через некоторое время они смогут играть их наизусть.
Но именно это затруднено – если не невозможно – близким родством этих работ.
Поэтому я считаю, что дирижер, например, не смог бы дирижировать этими произведениями наизусть, если бы знал их все – в то время как он мог бы легко сделать это, если бы знал только одно из них.
CLASSIC-LIFE: Теперь в разделе “Искусство женственности” есть два цикла “Привязанность” и “Гармония”. В чем разница между ними?
ПЕТЕР ХЮБНЕР: Соответствующие отдельные части одинаковы в отношении 5 полифонических голосов. Но в серии “Гармония” еще есть бассо континуо, которое раскрывает естественное гармоническое развитие – в то время как в серии “Привязанность” это бассо континуо отсутствует.
Почему же именно эти две группы “Привязанность” и “Гармония”? Здесь я должен объяснить немного больше. Представьте себе пятерых детей, играющих вместе на лугу. Идеальное естественное гармоническое взаимодействие этих пяти детей представлено рядом “привязанность”, где 5 голосов символизируют этих детей.
Основой естественного гармонического музыкального развития, однако, может быть только basso continuo – который здесь не звучит, но которому, тем не менее, следуют 5 голосов. В ряду “Гармонии” звучит это basso continuo, которое здесь олицетворяет мать.
Если в серии “Привязанность” мы переживаем игру детей только при духовном вездесущии матери, то в серии “Гармония” мы переживаем гармонию, создающую мать в basso continuo, и только потом однозначно распознаем в ней основу для естественного гармонического развития игры детей – 5 голосов.
Интересная вещь “привязанность” заключается в том, что человек думает в своем подсознании – а музыкальный эксперт, возможно, и в своем сознании – на основе игры детей: 5 голосов – естественная гармоническая роль матери в basso continuo и иногда ошибается в этом. Однако понять это можно только тогда, когда позже услышишь соответствующее произведение с соответствующим номером из цикла “Гармония” с basso continuo, то есть с ролью матери.
В натуральной гармонической музыке basso continuo всегда определяет натуральное гармоническое развитие, так и здесь basso continuo определяет натуральное гармоническое развитие пяти голосов – так же, как мать определяет натуральное гармоническое развитие своих пяти детей.
Поскольку мы имеем дело с “Искусством женского начала”, 5 голосов - это также представление пяти девушек в дополнение к матери.
В “Искусстве мужского начала” отец будет играть решающую гармонизирующую роль в качестве basso continuo, а играющие дети станут сыновьями.
Но дело еще более особенное: первые 4 “Отражения” не о пяти разных девушках, а об игре одной девушки с самой собой в 5 ролях одновременно.
В музыкальном плане это тема, которая разворачивается в пятикратное игровое музыкальное движение с самим собой – направляемая и удерживаемая матерью в качестве basso continuo: в ряду “Привязанность” мысленно и в ряду “Гармония” физически или тонально.
В “Привязанности” мать присутствует только мысленно и определяет естественный гармонический пятикратный танец девочки только через свое духовное присутствие; а в “Гармонии” мать присутствует физически или тонально, и человек ощущает естественную основу гармонии пятикратного танца в basso continuo.
Так много для отражений 1-4 в “Привязанности” и “Гармонии”.
В “Размышлениях” 5-8 речь идет о пятикратном танце двух девушек. В отражениях 9-12 это пятикратный танец трех девушек, а в 13-16 – пятикратный танец четырех девушек.
Мать всех четырех девочек одна и та же – это видно по развитию basso continuo. А какая девушка танцует и в скольких ролях одновременно можно услышать в темах.
Из этих двух циклов “Привязанность” и “Гармония” возникли “Метаморфозы” в расширенной форме – здесь оркестр был увеличен, потому что добавились новые мотивы: новые участники музыкального действия или танца – девушки и юноши.
Кто-то может спросить: зачем он все это делает? Здесь он создает серию музыкальных произведений на 5 голосов с “привязанностью”.
Затем он добавляет basso continuo в другой серии “Гармония”. И наконец, в “Метаморфозах” он добавляет еще больше музыкальных тем и мотивов. У меня есть все в “Метаморфозах”.
Что я все еще хочу от “гармонии” и “привязанности”?
Здесь мы можем иметь дело с мнением экономически мыслящего музыкального продюсера или покупателя музыки, который мыслит в соответствии с законами экономики. У этого вопроса есть и другая предыстория:
Каждый человек должен научиться гармонично обращаться с самим собой. То, что это нелегко и, конечно, не всегда легко, знают почти все.
В “Affection” слушатели могут научиться или даже привыкнуть обращаться с собой до пяти различных способов одновременно – гармонично!
Таким образом, можно научиться одновременно играть 5 разных ролей в себе, без диссонансных или дисгармонических столкновений, а в осмысленном единстве – что наглядно подтверждает музыка 5 голосов в целом.
Где сегодня существует такой процесс преподавания или обучения? Дома, в детском саду, в школе, в университете, на работе?
И такой естественный гармоничный контакт с самим собой является предпосылкой для естественного гармоничного контакта с кем-то другим.
Отражения 5-8 – это, как я уже объяснял, пятикратный естественный гармоничный контакт двух сестер с самими собой и до 5 x 5 = 25 раз друг с другом.
Поэтому процесс обучения здесь – это, с одной стороны, повторение пятикратного контакта с самим собой, как это было усвоено в размышлениях 1-4. Кроме того, теперь есть естественное гармоничное взаимодействие с сестрой, которая также имеет дело с собой в пятикратном размере. Соответственно, рамки образования расширяются до № 16.
В серии “Гармония” добавляется осознание того, что одни и те же естественные законы гармонии определяют всю нашу внутреннюю жизнь: два или более человека имеют дело с собой и с другими в соответствии с одними и теми же гармоническими законами.
“Метаморфозы” затем расширяют этот индивидуальный и социальный процесс формирования и поднимают его дополнительно в область экологического. По мере добавления оркестровых голосов в гармоническую игру по тем же законам гармонии включаются индивид, социальная общность, а тем самым связанные и не связанные между собой люди и, наконец, экологические обстоятельства.
Никто не смог бы с уверенностью услышать из этого “целого” в “Метаморфозах” о гармоничном единении двух или более лиц, а также о законах, по которым это единение развивается, если бы не было также двух групп “привязанность” и “гармония” в цикле “Искусство женского”.
Ведь слушатель слишком отвлечен другими голосами оркестра в “Метамофозах”, чтобы ясно услышать пятикратное солилоквизирование одинокой девушки или даже роль матери.
По этой причине запись всех трех размеров в отдельном виде была и остается необходимой. Это классическая музыка: образование для души, как называет ее Сократ.
CLASSIC-LIFE: Господин Хюбнер, по вашей просьбе компакт-диски “Искусство женственности” были снабжены изображением Марии. С вашей точки зрения, является ли она особым воплощением женского начала?
ПЕТЕР ХЮБНЕР: Когда я впервые увидел это изображение Пьеты в Риме в базилике Святого Петра – это был 1972 год, я прожил в окрестностях Рима около полугода и затем довольно регулярно посещал город – я был очень глубоко впечатлен этой работой Микеланджело.
Представьте себе: у матери только что убили сына – самое страшное, что может с ней случиться.
Мы привыкли, что женщины впадают в истерику, когда теряют сумочку или муж “изменяет". Обычный человек в любой точке мира ожидал бы, что женщина, только что потерявшая сына, будет полностью расстроена и выразит это на своем лице.
Ничего подобного нет с Марией, изображенной Микеланджело. И если вы затем посмотрите на ее сына, которого она держит на руках, вы сначала заметите терновый венец и тяжелые раны, но в конце концов вы увидите лицо чрезвычайно бодрого человека, полностью расслабленного в объятиях своей матери.
Для меня Иисус, изображенный на этой картине, был более бодрствующим и более присутствующим, чем большинство людей, бродящих по собору Святого Петра. Он выглядел так, словно находился в самом разгаре какого-то события. Он выглядел так, как будто просто отдыхал и глубоко восстанавливался.
Меня также поразило то, что он был намного выше своей матери и казался тяжелым – и все же она держала его на руках без всяких усилий, как будто он совсем не весил.
Этот портрет матери и сына заставил меня о многом задуматься. Микеланджело явно удалось изобразить его как бессмертную душу: бодрствующую, глубоко покоящуюся, полностью расслабленную, полную жизни и, несмотря на внешние раны и терновый венец на голове, также полностью лишенную боли.
И совершенно очевидно, что его мать тоже видела его таким и не была ослеплена ранами, смертью или весом.
Поэтому она не страдала. Эта Мария, очевидно, жила за пределами рождения и смерти, а также признавала своего Сына бессмертным. И она была совсем не старше своего Сына.
Большинство мужчин считают, что когда они становятся отцами ребенка, они являются создателями этого ребенка, и поэтому ребенок должен носить их имя. На мой взгляд, женщины немного более сдержанны. Если кто-то является создателем чего-то, то он, как правило, знает, что именно он создал – можно подумать.
Но отцы-производители не знают, творцами чего они являются, хотя они думают и притворяются творцами. Они даже не знают, будет ли это мальчик или девочка, не говоря уже об остальном.
Но кто же тогда является создателем ребенка? Кто-то должен быть творцом и знать, что он создает. У меня сложилось впечатление, что Микеланджело знал и выразил здесь гораздо больше, чем многие думают.
Мать, рождающая бессмертного ребенка, сын, который был убит и все же живет, который – хотя и существует физически – совершенно не имеет веса для своей матери: это показывает мне видение реальности жизни, которое во многом соответствует высоким идеалам. По этой причине я попросил – когда речь идет об идеальной женственности – использовать этот образ Марии.
Я также попытался выразить эту реальность – как выразил ее Микеланджело в своей “Пьете” – в “Гимнах соборов”, где несколько более громкие промежуточные части затем всегда напоминают нам о том невежественном мнении людей, которые в своем узком, ограниченном понимании творения воображают, что можно было убить Христа и тем самым причинить страдания его матери.
Имя “Мария” также интересно, поскольку первоначально оно означает “космическая мыслительная способность и универсальная творческая сила”, и тот, кто расширяет свое мышление, может все яснее и яснее слышать это имя в себе.
Я надеюсь, что “Искусство женского начала” и “Гимны соборов” справедливо отражают претензии и видение Микеланджело.
Центральной темой “Гимнов куполов” является “Искусство женского начала”. Поэтому я также переложил “Искусство женского начала” для органа и дал этим аранжировкам название “Голос куполов”.
Интересно, что тот же взгляд на мир и жизнь, который мы находим в работах Микеланджело и, вероятно, также, по крайней мере, среди лидеров католической церкви – иначе портрета не было бы в базилике Святого Петра – можно найти и в "Бхагавад-гите".
Здесь есть Кришна, покоящийся, полностью сознательный, не проявляющий активности, и Арджуна, его ученик, который признает его бессмертие. Кришна символизирует бессмертную душу, подобную Христу, а Арджуна – космически развернутую способность к познанию, которая, наконец, больше не может быть обманута путаницей бушующих мировых событий.
В этом отношении я вижу в “Пьете” Микеланджело совершенное, выдающееся представление этого феномена йоги: лучше, убедительнее, понятнее, чем я когда-либо видел его в виде картины в Азии.
Если бы кто-то попросил меня изобразить йогу и ее принципы наилучшим возможным образом, я бы выбрал образ Пьеты – хотя настоящее понимание возникает, конечно, только тогда, когда человек знает всю историю: мать и убитый сын и различные степени реализации этого положения вещей, которые уже были объяснены – начиная от убитого сына и страдающей матери до бессмертного сына и, следовательно, не страдающей матери.
Путь йоги – это именно путь от неведения к знанию этого положения вещей. Я изучал йогу, я также провел долгое время в Азии в Гималаях с этой целью, и я практикую йогу – я обучал ей тысячи людей в конце шестидесятых, начале семидесятых, и я знаю, о чем говорю.
В разных культурах и религиях существует множество представлений о богинях мудрости.
Когда я вижу эти изображения, я не знаю, из чего заключить “мудрость”. Я не могу следовать мысли, что это изображение мудрой женщины.
Но когда я вижу Марию, изображенную Микеланджело, и знаю предысторию, то ее свободный от стрессов молодой вид можно объяснить только тем, что она должна быть мудрой; иначе она выглядела бы убитой горем, как это происходит со многими изображениями Марии в мире, созданными невежественными художниками – где их создатели всерьез воображают, что эти римляне могли бы убить Сына Божьего и навлечь несчастье на Его мать.
Это, безусловно, самое ужасное, что может случиться в мире, когда у матери убивают сына – нет ничего хуже. Но если она тогда не страдает, то она либо совершенно бесчувственна или бессовестна, либо она мудра и знает о бессмертии. Этот образ Марии обладает необычайно медитативным эффектом – стоит посмотреть на него, затем закрыть глаза и уйти внутрь себя, проникнуться им и научиться видеть мир глазами этой женщины.
Именно поэтому я рекомендовал этот образ Марии издателю лейбла духовной музыки “Peace of Mind”.
